1. Ваша первая ассоциация с именем Николая Некрасова?
Моя первая ассоциация — стихи Некрасова в устах тетки моей мамы, она же моя крестная. Всегда к месту. Цитаты из поэм — а целиком я их прочитала самостоятельно в большущем светло-коричневом томе, где уместился весь поэтический Некрасов, как помню. Тогда выпускали такие томы — помню, у крестной в шкафу и пушкинский, издание года, наверное, 1949-го. (Родители уже покупали, выписывая, том за томом собрания сочинений.) Я рано начала читать, и Некрасова освоила до школы. При чтении в сознании возникал эффект внутренней экранизации — я не только слышала, а и воочию видела движения его героев. Некрасов пришел ко мне одновременно со сказками Пушкина и малороссийскими повестями Гоголя. Таков был мой литературный мир дошкольного детства.
2. Как относились Вы к Некрасову в детстве и в юности? Как менялось Ваше отношение к Некрасову с возрастом?
В детстве я читала и любила эти стихи и особенно поэмы, многое знала наизусть. В юности они от меня отошли — уж очень Некрасов был государственной идеологией используем, практически официален, повсеместно насаждаем. И оттого — скучен.
3. Какие стихи Некрасова — Ваши любимые? Чем Вам близка или не близка его поэзия?
С тех пор я к Некрасову равнодушна. Не близка мне его поэзия — как меня отравили этой предсказуемостью его цитат и его народностью, так и сложился в восприятии стереотип дальнозоркого, нашего, чуть ли не советского по духу поэта из 19-го века. Чтобы это преодолеть, понадобится какой-то особый интерес. А он не возникает. Несмотря на мои новые познания в области его биографии. Может быть, если бы я в Карабиху съездила, куда меня звали, но я так и не выбралась, отношение бы изменилось. Но пока — увы. Пока Некрасов для меня интересен скорее как отличный редактор журнала.
4. Как Вы оцениваете влияние Некрасова на последующую русскую литературу? Повлиял ли он на Вашу литературную работу?
Конечно Некрасов повлиял на русскую литературу — и даже на русское мироощущение. Наш мир — это мир непреодоленных страданий героев Достоевского — ну и Некрасова. Его стихи соответствуют нашему противоречивому и непоследовательному национальному духу. На мою литературную работу Некрасов, в отличие, скажем, от Лермонтова (и Достоевского, само собой), никак не повлиял.
5. «Современник» Некрасова был в центре русской литературной жизни в богатые литературой и яркие времена. Есть ли столь же бесспорные центры влияния в сегодняшней литературе? Кто мог бы (должен был бы) играть такую роль?
После некрасовского «Современника» аналогичную роль уже в советском времени сыграл «Новый мир» эпохи Твардовского. Сейчас такого нет и уже не будет. Некрасовский «Современник» существовал во времена расширения русской литературы, влияния русской прозы, прирастания ее удивляющими мир до сих пор талантами и даже гениями, действенной литературы, общественному сознанию в унисон, — так же и «Новый мир». Сегодня русская литература утратила статус «властителя дум». Процесс отделения литературы от общества очевиден. Он происходит отчасти по объективным причинам, отчасти по субъективным. Писатели уходят в историю, в прошлое, семейные темы, в беллетристику о приватной жизни, — закапываются, самоизолируются от общественных и политических тем и проблем. «Мы о политике не разговариваем». Ну и общество отвечает им тем же — равнодушием, см. статью М.М. Бахтина 1919 года «Искусство и ответственность». И еще одно: общественное подменяется новой повесткой: фем, толерантность, эко, да много чего можно найти и спать спокойно — мой долг перед обществом как бы выполнен. Именно что «как бы». Чем-чем, а равнодушием Некрасов-поэт не страдал.
6. Преобладающая в лирике Некрасова мрачность отвращает Вас или привлекает?
Мрачность лирики Некрасова скорее привлекает. Она естественна и неподражаема.
7. Некрасов ставил перед собственным творчеством социальные задачи. Считаете ли Вы, что социальная миссия должна быть важна и сегодняшним поэтам?
Социальная миссия, я об этом сказала выше, покинула нашу поэзию. Мандельштам был гениально социален, его и убили, — а Пастернак нет, хотя «строчки с кровью убивают,/ нахлынут горлом и убьют». Но ведь русская поэзия от навязываемой псевдосоциальности сильно натерпелась, до того, что сама поэзия из поэзии исчезала. Просыпалась — в отдельных стихах Евтушенко, в «Бабьем Яре», в «Наследниках Сталина». Очень сильная «Трубная площадь» Германа Плисецкого. Коржавин. У ранней Юнны Мориц — «Кто это право дал кретину/ совать звезду под гильотину?», а потом с ней случилось то, что случилось. Ахмадулина утопила социальность в велеречивости, поскольку в ее стихах социальность выглядела неуместно, как живая лиса, пущенная на модный воротник.
8. Зачем нужен Некрасов сегодня? Будут ли его читать и помнить в этом веке?
Некрасов, конечно, нужен, о нем надо напоминать не только в юбилейные дни. Его путь сегодня — почти забытый путь, это заросшая тропинка. «…И тропа расширялась»? Прививка Некрасовым очень помогла бы сегодня поэзии, помогла бы преодолеть раскол и кризис, может, помогла бы вернуться к ценностям непререкаемым… хотя весьма пререкаемым, как показал итог последнего сезона премии «Поэзия».
Будут ли читать Некрасова в ХХI веке? Откуда нам знать. Но. Пока что это была вершина русской социальной поэзии, внятной, ясной, доступной бедным людям — помните, кто такие для русской литературы бедные-то люди? Нет, забыли, — а с нее начался путь вниз, к освобожденному от социальности декадансу, потом к футуристам, к Маяковскому, в конце пути наступившему-таки на горло. А потом восторжествовала упрощенная «советская поэзия» и выжгла всю поляну. Стебаемся до сих пор. Так что вернуться к Некрасову будет трудно, а надо ли, затрудняюсь с ответом.
9. Кому на Руси жить хорошо?
Точно, что не поэтам.
