Мне как ближайшему сотруднику «Отечественных Записок», как человеку одного поколения и писателю одного литературного лагеря с Николаем Алексеевичем, странно даже высказываться о поэтической деятельности Некрасова. Вся моя писательская работа вдохновлялась теми же желаниями и служила тем же идеалам, какие проповедывал покойный поэт; взгляд гр. Л.Н. Толстого*, отрицающий Некрасова как поэта, идет совершенно вразрез тем положениям, какие он выставил в своем специальном трактате об искусстве, где целью поэзии он признает возвышение души человеческой. Вся поэзия Некрасова отмечена этим стремлением к облагораживанию души и к пробуждению добрых чувств в читателе.
* «На моей памяти, за 50 лет, совершилось это поразительное понижение вкуса и здравого смысла читающей публики. Проследить можно это понижение по всем отраслям литературы, но укажу только на некоторые, более заметные и мне знакомые примеры. В русской поэзии, например, после Пушкина, Лермонтова, (Тютчев обыкновенно забывается) поэтическая слава переходит сначала к весьма сомнительным поэтам Майкову, Полонскому, Фету, потом к совершенно лишенному поэтического дара Некрасову, потом к искусственному и прозаическому стихотворцу Алексею Толстому, потом к однообразному и слабому Надсону, потом к совершенно бездарному Апухтину, а потом уже все мешается, и являются стихотворцы, им же имя легион, которые даже не знают, что такое поэзия и что значит то, что они пишут и зачем они пишут» (Л. Н. Толстой. Из «Предисловия к роману В. фон Поленца «Крестьянин». Цит. по: Собр. соч. в 22 т. Т. 15, с. 255. — М.: Худож. литература, 1983).
